Профессор, доктор техн. наук, заслуженный
деятель науки и техники России
Е.И. Давидсон
СЗНИИМЭСХ – старейшее
научное учреждение по механизации сельского хозяйства России. Оно много раз
трансформировалось, реорганизовывалось, меняло подчинённость и направленность научных исследований.
Замечательный учёный,
старейший сотрудник института д.т.н., профессор, заслуженный деятель науки и
техники России Вениамин Георгиевич
Антипин любил говорить, что в паспорте у него стоит около двадцати штампов о
месте работы, а он как сидел на одном стуле, так и продолжает на нём сидеть.
Правда, при всех перестройках института в нём оставалась Северо-Западная
направленность.
Северо-Запад – это зона
повышенного увлажнения. В тематике института северный зернокомбайн,
полугусеничный ход, грядоделатель.
Северо-Запад – это поля,
засорённые камнями. В тематике института
машины, рабочие органы которых защищены предохранительными устройствами.
И так далее.
Когда я пришёл в СЗО ВНИИМЕСХ в 1959 году, это было Северо-
Западное отделение Всероссийского научно-исследовательского института, центр которого
находился в городе Зерноград Ростовской области. Но управлял институтом
фактически Ленинградский ОК КПСС. Это по
его указанию сотрудники делали машины для конкретных хозяйств Ленинградской
области, решали конкретные хозяйственные задачи для совхоза Детскосельский, например, нарезали грядки и сеяли овощи в Пушкинском отделении, устанавливали теплицы
с электрообогревом в Центральном отделении и выполняли
другие работы.
Я пришёл в институт не по
своей воле. После окончания
Ленинградского сельскохозяйственного института я по распределению работал
главным инженером-механиком совхоза Пулковский и работал успешно.
Но мой совхоз объединили
с совхозом Шушары, а меня перевели приказом ЛОУСХа в СЗО ВНИИМЭСХ.
Пришёл я на должность
главного инженера лаборатории механизации овощеводства, которой руководил Антон
Семёнович Беляев, знаменитый тем, что на Выборгском заводе Ленинградской
области выпускали конную овощную сеялку Беляева. И мне очень захотелось, чтобы
и мою машину выпускала бы промышленность.
Поручили мне вести
грядоделатель-сеялку дисковую на самоходное шасси ГСД-1,4. Так сложилась моя
творческая и конструкторская жизнь, что с моим именем, с участием большого
количества конструкторов, испытателей, исследователей, связались две машины,
выпускаемые заводами и вышедшие из
СЗНИИМЭСХ. Это универсальный грядодлатель-фреза с предохранителем
корпусов от поломок УГН-4К, до сих пор работает в хозяйстве Шушары, и машина
грядоделатель-сеялка ГС-1,4, выпускавшаяся заводом Гатчинасельмаш и работавшая
в хозяйствах Ленинградской области.
Пришёл я в родной СЗО ВНИИМЭСХ
молодым, энергичным, с большой копной рыжеватых волос, с веснушками на лице.
Это глядя на меня В.Г.Антипин рассказал побасенку о вологодском мужике,
которого спросили, кем бы он хотел быть: лысым и умным, или дураком и с волосами. Мужик ответил, что лысого
все видят сразу. У самого Вениамина Георгиевича волос не было с раннего
возраста. Но ко мне он относился уважительно. Мне было приятно, что у нас с
В.Г.Антипиным были вологодские корни.
Выбрали меня секретарём
комсомольской организации института. Замечательные ребята были у нас в
комсомоле. Мы помогали друг другу в полевых экспериментах, пели комсомольские
песни, ездили в Парголово и катались там
с гор на лыжах.
Организовали
художественную самодеятельность в институте. Я руководил хором, читал
Маяковского, играл в инсценировках чеховских рассказов.
Большое участие в нашей
самодеятельности принимали С.К.Залесский из лаборатории почвообработки, и
Бурлов из мастерских. Они играли на народных инструментах и аккомпонировали
нашему хору.
Наша комсомольская
организация была на хорошем счету в Пушкинском районе.
В мае 1960 года я
поступил в аспирантуру в лабораторию почвообработки к научному руководителю
доктору наук, профессору, заслуженному деятелю науки и техники России Михаилу
Григорьевичу Догановскому.
Он поставил передо мной
задачу оптимизировать плуг для почв, засорённых камнями, сказал, что
методом исследования должно быть тензометрирование, и что я смогу добиться успехов, если буду работать
больше, чем это возможно. Я эти слова говорил впоследствии своим аспиранта и
докторантам.
Я благодарен СЗНИИМЭСХ и
моему руководителю М.Г.Догановскому за то, что сформировали меня как учёного,
теоретика и экспериментатора, умеющего поставить эксперимент, обработать
информацию эксперимента и построить экспериментально-теоретические модели.
А экспериментальной базы
в то время в институте не было. В приборной кладовой у Ивана Иосифовича
Корчагина хранились твердомеры Высоцкого и Ревякина, бюксы, линейки и особо уважаемый
старенький осциллограф Н-700. Надо было
находить современную по тому времени тензометрическую аппаратуру и автомобиль, в котором эту аппаратуру можно
было перевозить рядом с плугом.
Помог науке мой отец
Иосиф Павлович Давидсон – директор Выборгской МТС Ленинградской области. Он
передал с баланса МТС на баланс института старенький автомобиль ГАЗ-63 с
фургоном, который я использовал как передвижную тензостанцию, и списанный
ямокоп фирмы Фергюссон. На третьем
заводе в Пушкине я изготовил препятствие, которое ставил в почву с помощью
ямокопа.
Преподаватель кафедры
сельхозмашин Ленинградского
сельхозинститута Антонина
Сергеевна Феофанова была депутатом Верховного Совета РСФСР от Приморья, где она
работала до поступления в аспирантуру. Она написала на бланке депутата письмо в
Россельхозснаб о внеочередной поставке для СЗО ВНИИМЭСХ тензометрического усилителя
8-АНЧ-7М. Таким образом, была решена
проблема с усилителем.
Приёмами наклейки
датчиков и тарировки аппаратуры научили меня ребята из ЦНИТА. Лабораторную
установку сделали по моим чертежам в мастерской института.
Эксперименты полевые и
лабораторные помогли выполнить
сотрудники лаборатории почвообработки и Северо-Западной МИС.
Сюжет первый
Работая в режиме,
заданном М.Г. Догановским, я в мае 1963 года сдал готовую диссертацию в
Диссертационный совет ЛСХИ на защиту.
Сразу же после этого
события случилось следующее.
Приехал в Ленинград
Председатель Совета Министров РСФСР Геннадий Иванович Воронов. Наше
ленинградское руководство устроило перед Высоким Начальством демонстрацию
научных достижений сельскохозяйственных
организаций Ленинграда.
Демонстрация проводилась
на площадке совхоза Детскосельский в Пушкинском отделении.
Участвовал в демонстрации
и мой плужок для почв, засорённых камнями, которым управлял я.
Я замечательно
продемонстрировал наезд корпусом плуга на
заранее установленное препятствие. Корпус наехал на препятствие, приподнялся,
обошёл препятствие и автоматически заглубился в почву. Все зааплодировали.
А я на радостях, что
хорошо всё сделал, по пути домой в Тярлево,
зацепил плугом автобус ЛСХИ и
сильно повредил его.
И это перед защитой
диссертации в ЛСХИ!
Директор СЗО ВНИИМЭСХ Александр
Михайлович Уваров и мой научный руководитель Михаил Григорьевич Догановский
ходили к зав. кафедрой сельхозмашин профессору Борису Григорьевичу Турбину и
просили, чтобы он на меня не рассердился.
Борис Григорьевич отругал
меня, но это не повлияло на мою защиту.
Защита прошла успешно. На
защите присутствовали почти все сотрудники СЗО ВНИИМЭСХ. Меня довольно быстро
утвердили.
А впоследствии профессор
Б.Г.Турбин включил часть моей теории пространственного предохранительного
механизма плуга в свой учебник по сельхозмашинам, выпущенный Машгизом.
Сюжет второй
Шло время. Ушёл на пенсию директор СЗО ВНИИМЭСХ
Александр Михайлович Уваров. Директором стал молодой канд. техн. наук Василий
Семёнович Сечкин. Это сейчас он академик Международной академии аграрного
образования, профессор, доктор техн. наук, заслуженный деятель науки и техники
России.
А тогда он был молод,
только что обзавёлся семьёй, родился сын, и жил в служебной комнатке в Тярлево.
У меня родилась вторая
дочь, и жили мы вчетвером в 12-ти метровой комнате в Ленинграде.
Жильё для молодых научных
сотрудников института стало проблемой номер один. Директор В.С. Сечкин с
большими трудностями по своим каналам добился согласия Ленинградских
организаций принять в долевое участие СЗНИИМЭСХ в финансировании строительства
жилья для сотрудников, стоявших на очереди в Ленгорисполкоме. Требовалось
конкретное согласие Министерства
сельского хозяйства РСФСР на финансирование этого участия СЗНИИМЭСХа. Я,
председатель Месткома, с письмом поехал в
Министерство. Надо было попасть на приём к зам. министра и убедить его
решить нашу жилищную проблему. Как я попадал
на приём к зам. министра известно только Господу Богу? Я купил цветы
одной секретарше, посидел в кафетерии с другой, улыбался и просил у третьей.
Наконец, вечером я оказался в приёмной этого чиновника перед закрытыми дверьми.
Мне так нечеловечески хотелось, чтобы открылись двери; я, воочию, представлял
ужасы жизни в тесноте…, что двери открылись. Вышел зам. министра. Я изложил ему
просьбу так убедительно и так
эмоционально, что он задумался. А когда оказалось, что он был секретарём
Выборгского РК КПСС, где мой отец был директором МТС, то мой вопрос был решён.
Фамилия этого зам. министра
сельского хозяйства РСФСР тов. Агибалов.
Я привёз из Москвы
документ о согласии МСХ РСФСР в течение трёх лет финансировать Ленгорисполкому
строительство 10-ти квартир для сотрудников СЗНИИМЭСХ, стоящих на очереди на
улучшение жилищных условий.
Квартиры в Пушкине
получили В.С. Сечкин, Е.В. Козловский, Е.И. Давидсон, В.Г. Антипин, В.В. Рядных,
Ф.Н. Эрк и другие.
А мне показалось, что
если очень надо, то я могу включить и использовать какие-то внутренние тайные
силы.
Сюжет третий
Хочу вспомнить об очень
важном событии, вошедшем в историю института.
1965 год – двадцать лет Великой Победе над фашистской Германией.
Я – председатель Месткома института.
Возникла идея сделать
Мемориальную Доску и увековечить память
сотрудников СЗНИИМЭСХа, погибших на фронтах Великой Отечественной войны,
защищая нашу Родину. Сведения о погибших сотрудниках я выяснял у ведущих учёных, работающих в институте до войны. Это
В.Г. Антипин, М.Г. Догановский, К.М. Семчинов, С.А. Стрелковский, С.В. Гнездов,
А.С. Беляев и другие.
Деньги на изготовление
Доски собрали сотрудники. Текст написал я.
Изготовить без
согласования согласились в словорубной мастерской на ул. Шкапина у Балтийского
вокзала.
Чуть ли не каждый день
ездил в мастерскую и просил изготовить быстрее.
Мобильных телефонов тогда
не было. Во всём институте был только один телефон у директора. Привезли
готовую Доску на моей тензостанции.
Согласовали с директором
В.С.Сечкиным и секретарём партбюро К.М. Семчиновым место установки Доски.
Обсудили процедуру торжественного
открытия.
Наступил день митинга.
Все сотрудники собрались. Обстановка торжественно-траурная.
Вдруг К.М.Семчинов
говорит: «Пусть С.А.Тарасов покинет митинг, т.к. он был в плену и его
присутствие может оскорбить память
павших на полях сражений».
Эмоции сотрудников трудно
описать. Правда, большая часть собравшихся была за то, чтобы С.А.Тарасов
остался. В.С.Сечкин и я провели митинг,
открыли Мемориальную Доску, возложили к ней цветы, почтили память погибших
молчанием.
Мемориальная Доска висит
в вестибюле института и ,думаю, будет висеть вечно.
Я помню многое о своей
работе в СЗНИИМЭСХ. Было много хорошего и не очень. Но с уверенностью можно
сказать, что хорошего было значительно больше.
Была радость молодости,
радость творчества и свершений.
| 
